Евгений
Познанский
(Родился в 1979 году. Студент магистратуры КНУ имени Тараса
Шевченко.)
Посвящается картине художника М. Рылова
«В голубом просторе» датированной 1918
годом.
ПЕРЕД ПЕЙЗАЖЕМ,
НАПИСАНЫМ В 1918 ГОДУ
Где то пухнут, не
имея хлеба
Толпы обезумевших людей,
А художник пишет выси неба,
Пишет белоснежных лебедей.
Где то день и ночь идут расстрелы,
Не дрожит чекистская рука,
А художник пишет, так умело,
Перистые чудо-
облака.
Где то гром войны междуусобной,
Страшный умирающего стон,
А художник пишет зыбь морскую,
Парусник из сказочных времен.
Где то Церкви изверги громили,
Сбиты все колокола с звонниц,
Но изобразить художник в силах
Солнца свет обливший шеи птиц.
Где-то в бой идя за власть советов,
Сын в отца вонзает свой клинок,
Но художник пишет нам
не это,
Маленький скалистый островок.
Нет, не камень я в него бросаю,
Здесь, наоборот, восторг лишь мой,
Как он мог еще смотреть на небо,
Если был по всюду ад земной!
И хотя нисколько не скрываясь
По земле тогда шагало зло,
От него оно не заслонило
Солнца свет и лебедя крыло.
ХОРОШАЯ ХОЗЯЙКА
Она была хорошей хозяйкой.
В ее доме пылинки не встретишь,
Вещи нет ни на месте лежащей,
И когда веселый котенок,
подаренный её дочери,
Начал карабкаться по занавеске
Он уже через десять минут
был на улице
жалким комочком.
Ведь она была хорошей хозяйкой.
Она была хорошей хозяйкой.
Конечно, дочке она больше никогда не позволяла
Приносить в дом что либо живое,
Но зато как же нарядна всегда была девочка,
Мать за этим следила
заботливо.
И однажды, был день
рождения ребенка,
Когда девочка чашку
на пол уронила,
Мать прогнала ее тут
же из-за стола,
При гостях, обещая ремень.
Ведь она была хорошей хозяйкой.
Она была хорошей хозяйкой.
Когда паралич разбил ее мужа
И он не смог больше
ходить.
Что ж, пришлось ей ухаживать за стариком,
И он у нее был тоже нарядный,
И даже пиджак всегда с орденами
И когда он на этот
пиджак свой прекрасный
Пролил кофе немного она
Наградила его оплеухой,
И еще раз по пальцам дрожащим.
Ведь она была хорошей хозяйкой.
Спаси Бог всех и старых и малых
От хороших хозяек таких.
ПОХВАЛА ВОДЕ
(Подражание
персидскому)
Благословен Творец
создавший воду.
О человек, живущий
близ ключа,
Не знаешь ты КАК обжигает полдень
И КАК гортань бывает
горяча.
Но вот когда тебя на поле
боя
Вдруг приведет твой
грозный Шахиншах
И станет жечь твой шлем полдневным зноем,
И пот с песком в
глазах и на губах.
И ты не сможешь думать ни
о стрелах,
Ни о смертях, что будут там везде,
Ни о мечтах твоих недавних
смелых,
А только о воде,
простой воде!
Или когда с верблюдами твоими
Ты побредешь чрез мертвые пески,
И страшное дыхание пустыни
Возьмет тебя как смертные тиски.
И погибая в тех песках безбрежных,
Ты вспомнишь, изнывая от тоски,
О капельках, о тех алмазах нежных,
Что стряхивал небрежно ты с руки.
И если вдруг в том ужасе пустынном
К колодцу все ж вожак вас приведет
Вода с песком или с зловонной тиной
Тебе вкусней покажется, чем мёд.
Вкусней всех вин и нежного щербета,
Вкусней всего, что знает твой народ,
Увы, зачем же я пишу все это?
Лишь испытавший, этот стих поймет.
КОЛИСЬ
Я считал все окончено, точка!
Но в ушах со вчерашнего дня
Набухает весеннею почкой:
«Ну колись, ты ведь любишь меня».
Если б снова она упрекала,
Угрожала, свирепо кляня,
Но могучим оружием стало:
«Ну колись, ты ведь любишь меня».
Да, на грубость ответить несложно,
Но сильнее любого огня,
Жжет слетевшее вместе с улыбкой:
«Ну колись, ты ведь любишь меня».
Точно все прочитала по книге,
И сказала, смеясь и дразня:
«Я не верю, что ты меня бросишь;
Ну колись, ты ведь любишь меня».
Что мне делать теперь я не знаю,
И весь мозг наполняет, звеня,
Эта фраза, такая простая:
«Ну колись, ты ведь любишь меня».
ГОРОД МОЙ КИЕВ
Город мой Киев, тебя украшали для «евро».
Город мой Киев, тебя обманули майданом.
Только остался ты тем же – великим и древним,
Шумным и добрым, и даже святым, как ни странно.
Город мой Киев,
покрытый генделиков хламом.
Город мой Киев, все чаще теряющий скверы.
Ты все равно остаешься, я знаю, тем самым -
Городом памяти, дружбы народов и веры.
Город мой Киев, запуганный город мой Киев,
Сколько б Чернобыль и
дамба тебя не пугали,
Помни – покуда покоятся в Лавре Святые,
Можешь спокойно ты спать и смотреть в свои дали.
Город мой Киев, никто у тебя не отнимет
Пышные волны Днепра и каштанов соцветья.
Город мой Киев, никто у тебя не отнимет
НАШЕЙ истории целых
пятнадцать столетий.
Я В ВЕКАХ ЗАБЛУДИЛСЯ.
И понял, что
я заблудился навеки
В
глухих переходах пространств и времен,
Н.
Гумилев.
Я в веках заблудился, как в залах готических,
В заколдованном замке кружу без конца,
Здесь преступный покой, где-то шум демонический,
Это феи глаза иль оскал мертвеца?
Сколько лет здесь
кружу - разбивая засовы я,
Сколько я распахнул ненавистных дверей,
Но за ними опять коридоры суровые,
Да бесовский смешок малодушных теней.
Зал измены с
роскошным Иуды портретом,
Залы оргий в нелепых бесстыжих телах,
Нет, сюда я
пришёл не за ужасом этим,
Не на миг не останусь я в этих стенах!
Не останусь! Уж лучше опять коридоры,
Угрожающий, полный врагов, полумрак,
И смеющихся призраков злобные хоры,
Что бросают мне в спину: «Романтик, чудак!»
Ты романтик, твердят мне с улыбкой степенной,
Ты родиться на пару веков опоздал.
Может быть. Потому этот мир современный
Для меня точно призраков полный подвал.
Я в веках заблудился, как в залах готических,
Но назло духам мрака иду
пусть и сам,
Сколько б не было в жизни моментов трагических
Я не стану молиться лжецам и рвачам,
Я в веках заблудился, сжимаются стены,
Но прорвусь и из этих я дьявольских мест,
Крепко сжал я в руке устрашающий демонов,
Мой светильник.
Мой светлый, сияющий крест!.
ПРАВОСЛАВНАЯ БАЛЛАДА
Над морем в бою был подбит самолет.
Пускай из кабины и спасся пилот,
Его осторожно несет парашют,
Однако в воде ледяной не живут,
Сейчас он умрет в океанских волнах.
И жизнь кинолентой проходит в глазах.
Родители, детство, их маленький дом;
И вечные мамы рассказы о том,
Как всем помогает Угодник Никола.
Потом атеизму учившая школа,
Училище летное, первый полет,
Но память о слышанном в детстве живет.
И мама, его на войну провожая,
Одела ему образок Николая.
«Сыночек, носи, никогда не снимай
И будет с тобою Святой Николай.
Молись ему только, мой мальчик и верь».
Ах, если бы чудо свершилось теперь!
И вот видит летчик, не веря глазам,
Что лодка несется к
нему по волнам.
На веслах старик, налегает, гребет,
И вот уже в лодке спасенный пилот.
- Спасибо, отец.
- Слава Богу, сынок.
Не бойся, живешь не последний денек.
Теперь мы с тобою к родным берегам.
А ты отдохни, я управлюсь и сам.
И парень заснул, час прошел или миг?
Проснулся, когда тормошить стал старик.
-Эй, парень, приплыли, уже на земле.
Согреешься там вон, в
том, видишь, селе.
Ступает на берег
спасенный пилот.
Подходит к нему, обступает народ.
«Откуда, товарищ?»
Конечно вопрос.
«Да ваш старичок меня в лодке привез.
Над морем мне «юнкерс» прошил бензобак»,
«Да где ты тут деда увидел, чудак?»
Пилот ищет взглядом: где лодка? Где дед?
Однако не лодки, ни
дедушки нет.
Зовут его в избу «Погрейся
у нас».
Но парень все ищет: «Ну кто ж меня спас?»
В избу они входят, и
видит герой
Висит в углу образ - Никола
Святой!
Тут парень застыл, задрожала рука,
С иконы взглянуло лицо старика.
И выкрикнул летчик: «Узнал я, узнал!
Вот тот, кто из моря меня в лодку взял!»
Святой Николай это
чудо свершил.
Он матери сына её сохранил.
ДНЕВНИК
Сонет
Свой ум и совесть вечно проверяя
Я так давно хочу вести дневник
При помощи бумаги сохраняя
То планы, то какой-то
важный миг,
То мысли про судьбу родного края.
Но не пишу. Скажу вам напрямик,
Я не боюсь, что кто-нибудь листая
Ограбит этот маленький тайник.
Я начинал вести дневник два раза,
Но оба раза с Родиной моей
Случались беды, унося людей,
Как древние набеги иль зараза.
Пусть совпадение, а все-таки опять
Дневник уже не смею я начать.
ПОСЛЕДНИЙ РАЗ
Еще б увидеться с тобою, вручить подарок свой простой,
Поздравить с праздником, с весною
Последний раз побыть с тобой.
Расцеловать, как в исступлении
Лицо, косу, и звезды
глаз,
Сказав в ответ на возраженья:
«Ведь я с тобой последний раз».
